23 июня заместитель председателя Внешэкономбанка Андрей Клепач выступил в Госдуме на парламентских слушаниях, посвященных вопросам повышения эффективности расходов федерального бюджета:

 

- Я остановлюсь на нескольких аспектах, которые связаны с эффективностью бюджетных расходов.

 

Эффективность, и Татьяна Алексеевна (Голикова – ред.) об этом говорила, это такая обоюдоострая вещь. Потому что, с одной стороны, мы можем многие задачи решить с меньшими расходами. И примеров действительно, которые приводит Счётная палата, очень много. А с другой, исходный вопрос: а всё-таки с теми расходами и с их структурированием мы в состоянии достичь целей, которые мы обозначили или нет? При этом по приоритетам получается, в общем-то, есть консенсус.

 

Все согласны, с небольшими вариациями, что на первом месте это транспортная инфраструктура, а, точнее, даже, скорее, в первую очередь, дорожная. Во-вторых, образование, здравоохранение. Я, может быть, здесь, с точки зрения остроты вопроса, добавил ещё и науку. Потому что, с точки зрения дисбаланса между требованиями указа президента и тем финансированием, которое выделено, тем более это федеральный мандат, ситуация наиболее тяжёлая.

 

На самом деле вроде бы все согласны, а проблем, неувязок очень много. Приоритеты эти зафиксированы и в госпрограммах, и в бюджете. Но, если мы смотрим на текущий бюджетный процесс, он ещё не завершился. Поэтому есть надежды и, я думаю, что определённые компромиссы здесь могут быть достигнуты, и это необходимо и применительно к 2016 году, и особенно весь как бы действительно очень важный и критический период - до 2018 года, не только из-за выборов. Потому что это период, когда Россия должна выстоять, с точки зрения внешних угроз, и всё-таки провести ключевые преобразования. Но эти реформы, о которых мы всегда говорим и ссылаемся, это же и есть та реформа здравоохранения, образования, создание транспортной инфраструктуры, создание современной науки, у них есть своя цена.

 

Если мы посмотрим на дисбаланс между тем, что в бюджете было, я имею в виду бюджет, который принимали год назад на 2016 год, и «допами», которые дают ведомства, и которые отчасти этот дефицит показывают, ну, пока есть как бы предельные объёмы, которые Минфин предварительно довёл, но на самом деле разрыв очень большой. По транспортной инфраструктуре примерно 47%, по образованию около 40%. Цифры... разрывы очень большие. Но на самом деле у нас бюджет примерно 15 с лишним триллионов. Вот все эти госпрограммы, которые являются приоритетными, это всего 1,8. А дефицит, даже если просто буквально принимать то, что ведомства заявили, это 700 миллиардов.

 

Да, нужно решать вопросы по эффективности бюджетных расходов и надо посмотреть, что можно ужать. Но фактически на федеральном уровне критическими становятся эти 700 миллиардов. Может быть, это меньше будет после всех выверок с ведомствами. Но это тот такой стратегический манёвр, который надо сделать, и который всё-таки позволит решить многие ключевые задачи, о которых и Ярослав Иванович (ректор ВШЭ Кузьминов – ред.) сейчас говорил правильно. И это не только экономический, и он прав, я с ним согласен, это социальный вопрос, ну и вопрос как бы облика и лица России.

 

Поэтому цена вопроса около 700 миллиардов, даже исходя из того, какие цифры сейчас фигурируют в бюджетном процессе. И этот манёвр может быть сделан либо за счёт увеличения бюджетного дефицита... Я думаю, что это необходимо. Но, да, есть пространство для структурирования, для манёвра. И здесь очень коротко два аспекта.

 

Первый. Расходы инвестиционного характера и, в первую очередь, капитальные. Да, многие процессы сейчас не то, чтобы выходят из-под контроля, но их эффективность падает. Но тогда давайте посмотрим, а что... Потому что мы каждый год занимаемся повышением их эффективности. Чем больше занимаемся, такое ощущение, как Ахиллес черепаху не догонит, она бежит ещё медленнее.

 

Я бы обратил внимание на несколько позиций, которые обсуждались тоже неоднократно и использовались в пилотах.

 

Первое. Это всё-таки технологический аудит. Технологии, которые мы закладываем во многие инвестиционные проекты, они устаревшие. И мы не используем лучшие технологии. Есть широкая возможность для экономии средств.

 

Второе. Нужно активнее привлекать банки, и такой опыт работы был ещё несколько лет назад, в том числе для аудита оценки проектов. Если надо их сопровождение, в том числе и через выделение при необходимости лицевых счетов, чтобы проводились там бюджетные деньги, а иногда, поскольку у нас такая ступенчатая конструкция, дополнительное кредитование со стороны банков. Это нужно делать активнее. И здесь, не потому, что я работаю сейчас в ВЭБ, а потому, что ВЭБ задумывался, как Банк развития, который строился на основе в конечном счёте Проминвестбанка где-то и Внешэкономбанка... Внешторгбанка СССР. И поэтому он должен играть в инвестиционном процессе более активную роль. Тогда, может быть, часть проектов мы можем сдвинуть от бюджета, разгрузив его, к возвратному финансированию. Но это возвратное финансирование действительно с процентными ставками не выше 8%, максимум 9%, потому что в противном случае да, это рыночные условия, и, так сказать, пусть это идёт через рынок. Поэтому здесь возможности для оптимизации инвестиционного процесса, они есть, и мы не все их использовали.

 

И последнее то, что касается субсидий.

 

Идёт сейчас, да, активная перестройка. И Минфин это делает, там ведомства все задействованы. Но очень, мне кажется, важно всё-таки здесь не шарахаться из стороны в сторону. У нас результаты многих субсидий, ну вот если брать там любимое и многострадальное сельское хозяйство, они видны по осени. И не только потому, что процесс долгосрочный, а потому, что субсидии привязаны к совершённым затратам. Если мы субсидируем литр молока, то идёт в течение всего года. И пики, в том числе, идут там где-то на лето, ну и осенью приличные. Если у нас там плодово-ягодные насаждения длительные, то всё это тоже осень. Поэтому к 15 августа там ничего ещё понять нельзя. Это не означает, что не нужно ставить срок. Но это означает, и Минсельхоз, как я понимаю, эту работу ведёт, нужно продумать систему авансирования. Но потом подтверждение всё равно совершённых расходов, иначе мы потеряем контроль, и будем потом предъявлять претензию: а куда эти деньги ушли, концов не найдём. И здесь целевое назначение, и всё равно увязка с результатом, она важна.

 

И в заключение, потому что все об этом, так сказать, говорят, и Антон Германович (министр финансов Силуанов – ред.) справедливо поднимал этот вопрос, увязка затрат с результатами.

 

Да, у нас в госпрограммах куча индикаторов. Но по большому счёту у нас сейчас бюджетное планирование идёт одним образом, и они забиты там в тот же электронный бюджет, а индикаторы, они не там. Мы не знаем, ну или во всяком случае это разорвано, какие результаты. Они каждый год правятся по сути дела под факты. И действительно здесь нужен спрос. Тогда и бюджетное планирование, и… госпрограмма - это не только бюджетный инструмент, это политика государства в развитие этой сферы, тогда они должны сойтись.