Андрей Назаров о «Новой уголовной политике»

 

Свое выступление Андрей Назаров начал с констатации того, что 2016 год не стал в чем-то кардинально отличным от других лет с точки зрения преследования бизнеса, с точки зрения уголовных дел, с точки зрения некомфортных ситуаций для предпринимателей.

 

Назаров привел цифры - приблизительно 200 тысяч уголовных дел в год возбуждается по экономическим статьям, в то время как за незаконное уголовное преследование наших граждан, в первую очередь, бизнесменов, примерно два - три, может быть, десяток уголовных дел на всю страну.

 

Как отметил политик, «даже пресловутая статья 169 «Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности» - по ней тоже возбуждается буквально несколько уголовных дел в год. То есть, в тысячи раз отличаются те случаи, когда преследуют предпринимателей в уголовном порядке».

 

При этом, как отмечает Назаров, у российских чиновников и правоохранителей нет действий, которые бы попадали бы под уголовное наказание. Он привел официальную статистику Генпрокуратуры за 2015 год - выявлено 5 миллионов процессуальных нарушений правоохранителями во время предварительного следствия, которые закончились лишь предупреждениями, выговорами. И все. Никаких других последствий нет.

 

Однако все же отличия, как считает Назаров, все же наметились. Он отметил, что наряду со звучавшей ранее фразой «уголовное преследование бизнеса», появилась другая - «уголовное преследование за уголовное преследование бизнеса». Назаров считает, что это «политический приоритет, который расставляет традиционно президент, в первую очередь». Он напомнил слова главы государства, который в прошлогоднем Послании к Федеральному Собранию заявил, что уголовная правоохранительная машина сегодня работает против экономики. Из возбужденных в среднем 200 тысяч уголовных дел, до суда доходит не больше 60 тысяч. Остальных по сути «прессуют» и обирают. Создается ситуация, чтобы «клиент созрел». Когда «клиент созреет», тогда уголовное дело либо прекращается, либо находится в замороженном виде и через несколько лет к нему можно вернуться.

 

Назаров рассказал о проведенном опросе российских предпринимателей - каковы последствия уголовного преследования бизнеса, независимо, закончилось ли оно передачей дела в суд и обвинительным приговором, либо дело "подвешено", или его прекратили. Ответ предпринимательского сообщества был однозначен: в течение года подобного давления только 6% предпринимателей полностью сохраняют свой бизнес. Еще, где-то 24-25% сохраняют его частично. Все остальные бизнеса лишаются.

 

Сопредседатель «Деловой России» обратил внимание на явную странность сложившейся ситуации. «Президент уже год назад обозначил другие приоритеты, - говорит Назаров, - указав, что надо наказывать тех, кто так поступает, усилить уголовное наказание тех, кто так свободно трактует уголовное законодательство в отношении предпринимателей и бизнеса в целом. Но, при этом, когда президент выступал годом ранее, в 2014 году, было 200 тысяч уголовных дел возбуждено по экономическим статьям, а в 2015 – уже 235 тысяч уголовных дел. То есть, рост где-то на 15%. Потому что эта машина набирает обороты. То, что президент это сказал, не значит, что машина сразу остановится - нужны большие усилия в обратную сторону, чтобы эта многотонная махина смогла замедлить ход и, может быть, остановилась и, может быть, в другую сторону пошла».

 

Назаров заявил, что «сегодняшняя главная задача, главный сегодняшний тренд – это не просто уголовное наказание за незаконное уголовное преследование предпринимателей, а в целом изменение уголовной политики. Создание новой уголовной политики нашей страны».

 

Он отметил, что «средний тюремный срок по экономическим преступлениям – 6-7 лет. Что будет через 6-7 лет? От бизнеса ничего не останется, от семьи, скорее всего ничего, от здоровья – не факт, что оно сохранится, репутация – ноль. Выходит – бизнеса нет, кредит, даже если он человек предприимчивый, никто не даст, потому что он с судимостью. По сути, он приходит в новую экономическую реальность и ничего не может сделать».

 

Это приводит к тому, что несмотря на заявленные приоритеты государства по стимулированию прихода предпринимателей в экономику, ввиду подобных перспектив количество граждан, россиян, желающих стать предпринимателями, уменьшается из года в год. Если в 90-е годы был вал инициативных людей, которые хотели бы этим заняться, то сегодня таких людей – 3-4%, может, 6%. По сути – никто не хочет рисковать. Никто не хочет идти в эту нестабильную среду, потому что, безопасность ведения бизнеса не находится на том уровне, на котором должна находиться.

 

Назаров отметил важность трех факторов для стимулирования роста предпринимательской активности: наличие приоритетов государства, которые расставляются президентом и правительством, наличие государственных и общественных институтов, стоящих на страже прав предпринимателей, и наличие соответствующей законодательной базы.

 

Причем Назаров сделал особый упор на том, что «законодательство в нашей стране должно быть настолько жестко прописано, чтобы никогда и ни у кого из правоприменителей не было возможности его читать по-другому. Чтобы не было других толкований».

 

Андрей Назаров объяснил, что в большинстве случаев арест предпринимателя используется для рейдерского захвата его бизнеса - пока он будет в СИЗО, осуществляется рейдерский захват предприятия. Сопредседатель "Деловой России" привел статистику - примерно на 50% за год выросло число предпринимателей, которые на стадии предварительного следствия оказались в следственном изоляторе. Назаров задается вопросом: «Зачем следственный изолятор? Есть залог. Если недостаточно – есть домашний арест: одеваем браслет, контролируем человека, он дома сидит. Зачем нам переполненные тюрьмы, где он попадет в одну камеру с уголовниками, с преступниками и террористами, зачем?» И отвечает: «Конечно, чтобы был сговорчивее. Потому что тогда он не будет говорить – я не виноват, я докажу. Нет. Он будет говорить – а что я должен сделать, чтобы выйти? Ну, значит, так: признать вину – раз. Сотрудничать со следствием – два. Иногда - ущерб надо погасить. В общем, некое условие. И, получается, он понимает, что через 6-10 месяцев он выйдет, может быть, инвалидом. Ясно, он лучше согласится на этот условный срок, на этот штраф. Ну, понятно, представляете, какой стресс для человека, он же не матерый уголовник, оказаться в камере и оставаться стойким не всякий сможет».

 

Именно поэтому Назаров считает, что «законодательство – один из важнейших факторов, который обеспечивает комфортный бизнес, обеспечивает безопасное ведение бизнеса». Он убежден, что во-первых, «все «дедушкины» оговорки из уголовного законодательства надо убрать» и по «всем экономическим статьям надо запретить арест. До суда в СИЗО эти люди не должны попадать».

 

Во-вторых, говорит Назаров, необходимо сделать так, «чтобы все экономические преступления имели возможность проходить через суд присяжных». Он объясняет это предложение тем, что «иногда в экономике сложно понять – был ли это с самого начала умысел на совершение преступления или просто обстоятельства так сложились, что предприниматель не смог вовремя выполнить свои договорные обязательства. И это очень важно. Это и значит - есть преступление или нет. Здесь все надо взвесить. И, наверное, общество как раз способно оценить – есть ли умысел, был ли он с самого начала или нет. А потом уже профессиональный судья назначит срок, если был умысел на совершение преступления».

 

Касаясь российской судебной системы, Назаров с сожалением отметил, что суды выносят мало оправдательных приговоров - всего лишь около 1-1,5%. Утверждение, что это свидетельствует о «высочайшем уровне предварительного следствия», является неправдой, заявляет сопредседатель «Деловой России». Даже в сравнении со «сталинским режимом», по утверждению Назарова, сегодня ситуация выглядит хуже: «Во времена Сталина, говорят, 10% оправдывали. То есть, каждого 10-го, когда на скорую руку, но все равно успевали разобраться. А у нас сегодня почему-то оправдательных приговоров меньше в десять раз».

 

Одно из объяснений подобной ситуации, Назаров видит в том, что «среди судей нет людей, которые раньше работали адвокатами. Получается, что люди, которые внутренне были настроены на защиту и на объективный подход – их не пускают в судебное сообщество. Конечно, нигде это официально не прописано, но негласно запрет существует».

 

Он отмечает, что судебная реформа, в рамках которой предлагается создание межрегиональных судебных округов с целью вывода аппеляционной и кассационной инстанций общих судов из субъектов РФ, «очень важна, потому что, сегодня, к сожалению, есть на территории регионов некое административное давление. Это будет точно улучшать ситуацию».

 

Еще один шаг, который, по мнению Назарова, необходим для гуманизации российской уголовной системы в части преследования за экономические преступления - перевод примерно 60 экономических статей Уголовного кодекса в категорию "уголовного проступка" - нечто среднее между административным нарушением и уголовным преступлением. Назаров уверен, что «по таким экономическим статьям, где ущерб легко восполним финансово, главная задача – это возместить ущерб, но ни в коем случае не сажать, ни в коем случае, не применять репрессивных мер на стадии предварительного следствия. Это логично, это возможно, это сегодня нужно».

 

Андрей Назаров отметил, что все эти предложения сформулированы в наказе предпринимательского сообщества Государственной Думе 7-го созыва под названием - «Новая уголовная политика».