Заведующий кафедрой европейского права и сравнительного правоведения Гуманитарного университета из Екатеринбурга Антон Бурков рассказал подробности судебного дела московской студентки из Екатеринбурга Алины Саблиной, которое недавно рассматривалось в Замоскворецком районном суде.

 

Напомним, Алина была сбита автомобилем и в состоянии комы доставлена в одну из московских больниц. В течении 5 дней дважды в день ее навещали родители, на шестой день родителей к ней не пустили. Затем похоронный агент известил их о смерти дочери. Спустя месяц, из уголовного дела о ДТП родители случайно узнали о том, что у Алины были изъяты органы. Возмущенные родители обратились в суд с иском.

 

Бурков: - Седьмого числа (7 апреля) было решение Замоскворецкого районного суда – отказали в иске. Но, очевидно, что судья просто применил российский закон. А российский закон так сформулирован, что родственники не имеют права.

 

 

Бурков: - Здесь другой момент. Один момент – это получение согласия на изъятие, а есть момент на изъятие органов. К этому причастно абсолютно два разных учреждения – одно это лечащая больница, другое – медучреждение трансплантологии.

 

 

Бурков: - Им даже не говорят, было согласие или нет, им просто сообщают о трупе – они приезжают и изымают органы. Ответственные за получение согласия – лечащее учреждение.

 

 

Бурков: - Да, лечащее медучреждение.

 

 

Бурков: - Да, у них есть инструкция, которая говорит, что если человек находится в коме, они обязаны поднять трубку и позвонить в московский координационный центр для донорства. Бригада выезжает и изымает органы.

 

 

Бурков: - У врачей есть обязанность сообщить трансплантологам, но нет обязанности сообщить родственникам. Это абсурдная ситуация. Трансплантологии даже не проверяют согласие – у них задача как можно больше собрать органов. Вот Вы спросили, как судья посмотрел на разницу в количестве органов – они не смогли ничего доказать. Трансплантология – это очень закрытая отрасль. Ни один запрос не был удовлетворен в судебном порядке. Судья не разрешила нам допросить ни одного трансплантолога, который принимал органы у Алины. Там даже был вопрос: «Кто изымал? Какие учреждения?». Есть московский координационный центр органного донорства, а есть институт трансплантологии имени Шумакова. Я точно знаю, что у КЦОТ нет лицензии на изъятие сердца, такая лицензия есть только у института трансплантологии имени Шумакова, а в документе об изъятии написано, что и почки и сердце изъяты КЦОТ. Вызываем в суд Центр трансплантологии имени Шумакова – они отрицают свою причастность. И чтобы как-то это выяснить, нужно допросить врачей – все очень просто. Судья отказывается вызывать их.

 

 

Бурков: - Есть акт об изъятии органов – изымают и записывают, что изъяли. А как родители узнали? Было уголовное дело – ДТП. Против водителя было возбуждено уголовное дело, мама была признана потерпевшей. Она пришла – дело открыла и ахнула, она увидела акт о вскрытии тела. И в акте написано было, что изъяты органы для трансплантации. «Как? У меня же никто ничего не спрашивал!»… И в этом акте мы вычитали, что было изъято 8 органов, причем такие органы, которые сами по себе могут предметом трансплантации самостоятельно – аорта, вены, легкое. Аорта вообще уникальный сосуд, его используют для получения коллагена. А коллаген – это самое эффективное омолаживающее вещество. Лучше, чем ботокс. Здесь тоже вопрос – если вы изъяли аорту для того, чтобы пересадить сердце, то сколько для этого нужно аорты - 2 сантиметра или четыре? Если два, а изъяли четыре, то куда делись еще два? А этих 2-х сантиметров может, например, хватит на 50 грамм. Ни один эксперт с нами не хотел сотрудничать. Один был анонимный реаниматолог, что-то нам подсказывал, но он не трансплантолог и мало что понимает в трансплантологии. Сложно было разбираться.

 

 

Бурков: - Сейчас будет апелляция в Московский городской суд, после этого у нас появится право обратиться в Конституционный суд.